Устав ФНБ “Самрук-Казына” (который порой в официальных бумагах почему-то называют холдингом), утверждённый постановлением правительства 8 ноября 2012 года, в сентябре 2018-го был дополнен разделом, который прописывал полномочия консультативно-совещательного органа — совета по управлению фондом. Главным в этом разделе было то, что совет этот возглавляет Елбасы и эта надстройка становится главенствующей.

Спустя 5 лет, в минувшем сентябре, после того как закон о первом президенте утратил силу, парламент упразднил и совет по управлению ФНБ. Соответствующие поправки ушли на подпись к президенту.

“В законе Республики Казахстан от 1 февраля 2012 года “О Фонде национального благосостояния” статью 6-1 (“Совет по управлению фондом”) исключить”, — говорится в законе, подписанном президентом.

А как быть с самим фондом?

- Я ещё несколько лет назад говорил, что фонд “Самрук-Казына” нужно ликвидировать, — поделился своими соображениями по этому поводу с газетой “Время” по просьбе редакции экономист Магбат СПАНОВ (на снимке). — Первоначально, когда закладывались основы существования фонда, это была красивая и классная идея. Но, как у нас обычно бывает, классные идеи, которые предлагают эксперты или экономические идеологи, сталкиваются затем с большими проблемами в реализации — коррупцией, отсутствием профессионализма, кадров и т. д.

- Почему ликвидировать, а не трансформировать, к примеру?

- К сожалению, те цели и задачи, которые закладывались при создании фонда, не выполняются. Многие структуры, которые входят в состав ФНБ, существовали и до его появления. И управлял ими, контролировал их работу кабинет министров. А потом решили, что стране необходимы институты развития, которые помогли бы этим предприятиям заработать ещё более эффективно, что в свою очередь, по замыслу, привело бы к модернизации экономики. Чтобы у нас по подобию Сингапура или Норвегии появились действительно производственные компании с замкнутыми циклами. Но этого не произошло.

- И каковы причины?

- Их много. Это и качественный состав управленцев, и неправильно поставленные цели и задачи. В итоге все эти компании, вошедшие в фонд, превратились в финансовый пылесос — стали высасывать деньги из бюджета. При этом деньги шли не на развитие производства, а зачастую просто перечислялись на банковские депозиты, то есть лежали мертвым грузом, не работали.

Есть ещё один важный момент, о котором я неоднократно говорил: в Казахстане фактически есть три бюджета страны. Первый — государственный, который формирует правительство и утверждает парламент. Второй — Национальный фонд, куда поступают деньги от нефтедобывающих компаний. Третий — это бюджет компаний, которые входят в различные национальные фонды. И их бюджеты только недавно начали ставить под контроль, да и то не до конца. Так вот, я считаю, что бюджеты этих компаний должны сидеть в государственном бюджете и жестко контролироваться. И этому есть веские аргументы.

“Самрук-Казына” ведь не смог привести к положительному результату деятельность “КазМунай­Газа” (КМГ). Априори нефтегазовый бизнес в нашей стране должен быть прибыльным. Но в результате неэффективной деятельности эта нацкомпания оказалась на грани дефолта, что в итоге привело к тому, что Национальный банк стал владельцем части акций этой структуры. А это в дальнейшем может негативно повлиять на все резервы и ценные бумаги центрального банка страны. Их просто могут арестовать, если вдруг начнётся какой-нибудь процесс против “КазМунайГаза”. Если бы не Нацбанк, то КМГ, наверное, давно бы уже стал банкротом.

Или возьмём “Казахстан темир жолы”. В своё время, в конце нулевых и начале десятых годов, эта нацкомпания набрала кредитов, которые страна была вынуждена погашать средствами ЕНПФ, а этот фонд управляется Нацбанком.

Одним словом, мы прекрасно видим, что эффективность управления этими компаниями стремится к нулю. Что только с ними не делали, но прорывного результата нет.

- А каковы могут быть последствия ликвидации ФНБ?

- Сложно сказать. Понятно, что надо будет решать вопросы с кредиторами и обязательствами. Но! В результате мы получим изменение экономической среды в Казахстане в сторону конкуренции. И полагаю, что это пойдет на пользу экономике. Сосредоточие крупных производств в одних руках всегда приводит к излишним затратам и уменьшению эффективности управления. Это неоднократно доказано экономической наукой.

Вообще, то, что сейчас происходит в нашей экономике, — это полный провал макроэкономической политики! Стратегический план развития с 2018 до 2025 года был изменен уже в 2021 году и все равно был закрыт в 2023-м. Хотя на его исполнение уже были потрачены триллионы тенге. Поэтому надо хорошенько подумать, как эти проблемы решать. Главное — не затягивать. Мы закрыли одну экономическую программу, но не имеем другой. А серьёзное государство не может развиваться без стратегических документов.

- Ваша оценка “провал макроэкономической политики” не слишком ли сурова?

- Нет. И за этот провал есть ответственные. Например, в своё время Казахстан собственными руками разрушил аграрную сферу, ликвидировав колхозы и совхозы. Это было сделано по совету Академии сельхознаук. Именно она рекомендовала избавиться от колхозов и совхозов как от ненужного элемента в рыночной экономике. Сейчас уже предельно очевидно, что именно колхозы и совхозы могли стать теми товарными производствами, за счёт которых развивалось бы сельское хозяйство. Но у нас был сделан упор на фермерские хозяйства. И в итоге мы фактически потеряли товарное сельское хозяйство.

Рыночная экономика — это прежде всего мобильность в принятии решений. Надо чётко и быстро реагировать на конъюнктуру. Но у нас пока примут нужное решение, пока его согласуют во всех инстанциях, теряется драгоценное время. Поэтому нужно вернуть все как было.

- То есть передать контроль и координацию деятельности компаний, ныне входящих в состав ФНБ, профильным министерствам?

- Именно! Администрация президента не должна заниматься экономическими вопросами. Она должна заниматься внутренней идеологией и международными отношениями. А хозяйственными делами внутри страны должно заниматься исключительно правительство. А сейчас не понимаешь, у кого больше возможностей и рычагов давления на экономику — у премьер-министра или у председателя ФНБ.

- В 2014 году была принята программа трансформации ФНБ, в рамках которой было принято пять стратегических задач. Была ли выполнена хоть одна из них?

- А какие макроэкономические задачи у нас в стране вообще выполнены? К примеру, по той же инфляции стояла задача в соответствие с планом Нацбанка обеспечить её в 2022 году на уровне 3-4 процентов. Какова она была в реальности, думаю, нет смысла напоминать.

Или вот Министерство нацио­нальной экономики, не выполнив, по сути, предыдущий план, предлагает сейчас идею, которая приводит меня в недоумение. Министр (Алибек КУАНТЫРОВ. — Р. Б.)

предлагает, чтобы критерии и индикативные показатели, которые будут закладывать в новые программы, можно было по ходу менять в зависимости от конъюнк­туры. То есть эти критерии уже не являются ни плановыми, ни индикативными. Они просто становятся в будущем удобным инструментом подстраивания под текущую ситуацию.

В идеале мы должны строить свою экономику, невзирая на мировую ситуацию, а только оглядываясь на неё. Но мы всё время находим причины, что всегда кто-то со стороны виноват в наших неудачах при реализации программ.

- Но у ФНБ достаточно высокие международные рейтинги...

- Все эти рейтинги — субъективная вещь. Я бы не стал им доверять. В нынешнее время довольно трудно найти независимую компанию, которая бы давала объективную оценку.

Кстати, знаете, что вызывает у меня сейчас тревогу? То, что к нам зачастили западные политики. Им нужна руда, редкоземельные металлы, уран. И я переживаю: как бы мы не повторили ошибки 90-х прошлого века, когда фактически отдали на откуп иностранцам неф­тегазовый сектор. Если это повторится, тогда неизвестно, как мы будем жить после 30-х годов века нынешнего. К слову, хотелось бы, чтобы наше правительство наконец-таки раскрыло все прежние соглашения о разделе продукции с иностранными инвесторами. Это надо сделать не для того, чтобы найти крайних, а чтобы не повторить ошибок 1990-х.

- Неужели в Казахстане нет ни одного успешного примера деятельности фонда “Самрук-Казына”?

- Отдельные успешные моменты есть. Но они локальные, а вот с глобальным прорывом у нас проблемы. А ведь потрачены даже не миллиарды — триллионы тенге! А результата нет. Самое главное — мы не смогли создать средний класс, который возникает только тогда, когда есть возможности финансирования проектов у внутреннего инвестора. А у нас в приоритете всегда иностранные инвестиции, как будто мы не любим и не уважаем собственных граждан.

- Но ведь была программа народного IPO!

- Эта программа не для создания инвестора, а просто для получения денег на содержание нацкомпаний.

На мой взгляд, фондовый рынок в Казахстане закончился тогда, когда изменили программу приватизации в экономике. Когда вместо ПИКов (приватизационные инвестиционные купоны, вскоре после обретения Казахстаном независимости они были предложены гражданам для вовлечения в рыночную экономику. — Р. Б.) стали приватизировать по инвестиционным программам. Именно тогда отрезали собственных граждан от принятия решений по государственной собственности. К слову, в России за подобные купоны можно было купить хотя бы спиртное. В Казахстане же за ПИКи не то что бутылку водки — даже стоимость бумаги, на которой они были отпечатаны, не компенсировали. И после этого, вы думаете, я буду играть в азартные игры с государством? Да себе дороже выйдет!

- Если все же действительно встанет вопрос о ликвидации ФНБ, то кто, на ваш взгляд, должен принять решение?

- Такое решение, я думаю, должен принимать президент. Но перед этим должна быть разработана программа по возврату компаний, входящих в состав ФНБ, в реальную экономику Казахстана.

Руслан БАХТИГАРЕЕВ, фото Олега СПИВАКА, Алматы