Когда мы встречались с Сериком Толукпаевым (№47 рейтинга влиятельнейших бизнесменов) в июле 2015 года, его Усть-Каменогорская птицефабрика стала одним из 32 финалистов байтерековской программы «Национальные чемпионы» (с её помощью правительство рассчитывало вырастить из перспективных средних компаний крупные, которые смогут конкурировать на региональном уровне, прежде всего в ЕАЭС). УКПФ занимала 13–14% рынка, её продажи в предыдущие четыре года росли в среднем на 16% ежегодно, а эффективность инвестиций и активов составляла 20%. Но 2015 год продолжения успехов явно не сулил – упорное удержание курса тенге на нерыночно высоком уровне после обвала рубля не оставила местным производителям, не защищенным после вхождения Казахстана в ЕАЭС таможенной границей, никаких шансов в конкуренции с российской продукцией. Толукпаев говорил о плачевной ситуации в отрасли, тем не менее продолжая, казалось по инерции, работать над расширением – искал инвесторов для строительства под столицей крупнейшей в Казахстане бройлерной птицефабрики мощностью 60 тыс. тонн и общей стоимостью $150 млн. И даже уже получил к тому времени согласие войти в капитал китайско-казахстанского фонда прямых инвестиций CITIC Kazyna. Уже тогда это звучало несколько рискованно, а после случившегося через полтора месяца обвала тенге и вовсе выглядело прожектерством, грозящим загнать компактную прибыльную компанию в долговую яму валютных кредитов, передает наш сайт со ссылкой на Forbes.kz.

Через шесть лет мы продолжаем разговор в алматинском офисе генерального директора АО «Aitas KZ», имеющего три птицефабрики, включая самую большую в Казахстане – Макинскую, на 60 тыс. тонн продукции в год, к которой сейчас строится третья очередь ещё на 30 тыс. тонн. А в 2021 году компания стала самым крупным экспортером мяса птицы в стране и намеревается стать ведущим в СНГ производителем инкубацион­ного яйца. Теперь как-то уже не возникает сомнений, что так оно и будет.

Развод по-европейски

С фондом CITIC Kazyna Investment Fund, правда, тогда не получилось. «После девальвации 2015 года мы приостановили проект – надо было оглядеться и понять: сможем ли при таком курсе и столь резком росте стоимости строительства? В 2016 году CITIC Kazyna отошел от проекта (китайская сторона ужесточила условия), и АО «Казына Капитал Менеджмент», чтобы не подводить нас, предложило участие своего фонда при «Байтереке». Вторым участником в акционерный капитал зашел ЕБРР. Мы у них и бельгийского фонда GIMV в своё время покупали УКПФ, связи сохранились, им понравился наш cashflow. Причём переговоры вели не с казахстанским филиалом, а с инвестиционным подразделением в Лондоне. Это был первый заход ЕБРР в птицеводческую отрасль в мире напрямую, а не через фонд», – рассказывает Толукпаев.

Но банк развития поставил условие – материнская компания для защиты инвестиций должна быть зарегистрирована в европейской юрисдикции. Так возникла люксембургская компания Aitas Lux S.A.R.L., 80,47% в которой принадлежало Толупаеву и 19,53% – ЕБРР (13,47%) и Baiterek Venture Fund (6,06%). Это было в начале 2017 года, а к концу 2018-го первая очередь Макинской фабрики была уже запущена. Но когда пришла пора защищать бюджет 2019 года, ЕБРР отказался утверждать строительство второй очереди, дав понять, что предпочитает более консервативное отношение к дальнейшему росту. «В итоге мы прожили восемь месяцев 2019 года без утверждённого бюджета. И решили выйти из соглашения, выкупив долю ЕБРР», – вспоминает Толукпаев.

Развод обошелся дорого – банк вложил в акции компании $20 млн, а выкупать их через полтора года пришлось за $28,5 млн. «Там были драконовские санкции в случае досрочного выхода, а в самом соглашении строительство второй очереди не было указано. Они знали, что проект на две очереди, исходя из конечной мощности, но сказали: «Давайте сначала завершим первый этап и, если все будет хорошо, подумаем». Это была целая «Санта-Барбара» с юридическими и эмоциональными баталиями. ЕБРР даже выпустил letter of understanding – есть такая форма досудебных претензий, которая, если не отозвана, становится причиной оговорки при аудите, эдакая «черная метка». Нам повезло, что Люксембург оказался классной юрисдикцией, которая ставит во главу угла защиту компаний, а не акционеров, подразумевая, что это защита интересов работников и так далее», – объясняет Толукпаев.

Готовность выкупить долю ЕБРР выразил БРК, финансировавший строительство Макинской птицефабрики – через свою дочку DBK Equity Fund C.V. Так Aitas Lux S.A.R.L. стал полностью казахстанской компанией с люксембургской пропиской. «Для нас это было отличное предложение, потому что мы уходили от валютных рисков. ЕБРР тоже был доволен, поскольку снял с себя риски и при этом хорошо заработал. А мы пошли на расширение. Теперь, когда бизнесмены ругают БРК, я говорю: «Ребята, вы поработайте с международными институтами развития и увидите, что БРК – лучший банк в мире!» – смеется Толукпаев. Инвестиции в «Макинку» составили $180 млн – на $30 млн больше, чем планировалось.

Экспансия

В 2020 году вторая очередь была запущена, но Aitas на этом не успокоился и в этом году начал строительство третьей очереди, которую планируется запустить летом 2022-го. Одновременно идёт расширение Усть-Каменогорской фабрики с 30 тыс. до 60 тыс. тонн продукции, которое будет завершено в мае будущего года. Уже после запуска первой очереди группа заняла 25% рынка, вторая очередь довела эту долю до 32%. Объём рынка за эти годы вырос с 210–220 тыс. тонн до 320–340 тыс. тонн, при этом Aitas со своими 90 тыс. тонн бренда «Кус&Вкус» стал крупнейшим производителем – у ближайшего конкурента АО «Алель Агро» – 55 тыс. тонн. Впрочем, Толукпаев замечает, что казахстанские птицефабрики конкурируют не между собой, а с американцами и россиянами: «У нас очень большая доля импорта. Когда мы запустили первую очередь Макинской фабрики, то не изменили соотношения импорта и производства, оно так и осталось 55 на 45%, потому что потребление тоже выросло. В последующие два года другие птицефабрики тоже прибавили, и после ввода нашей второй очереди соотношение стало 45 на 55%. То есть, увеличив продажи, мы никому из своих особо не перешли дорогу, а вытеснили американскую и в меньшей степени российскую курицу».

ФОТО: © Андрей Лунин

Не то чтобы вытеснили совсем, но сместили структуру импорта из США в сторону более дешевого сегмента. Во время переговоров по вступлению в ВТО отрасль была принесена в жертву другим страновым интересам, и квота США была увеличена с 110 тыс. до 140 тыс. тонн. При тогдашнем объёме рынка в 200 тыс. тонн это был, конечно, существенный удар по казахстанскому птицеводству. Американцы квоту закрывают полностью, но теперь почти все уходит на переработку. «То есть все это – в колбасе, кейтеринге, а B2C лишь немного в северных регионах и Туркестанской области, где доходы населения пониже. Россияне поставляют только замороженную птицу, охлаждённая встречается немного в приграничных районах», – поясняет Толукпаев.

Но и Aitas в этом году активно пошел на российский рынок: только за первое полугодие туда отправлено около 8 тыс. тонн. Удалось это отчасти благодаря тому, что в России сильно выросли цены на мясо – рынок отреагировал на мировой скачок цен на кормовые компоненты. «Если на бирже поднимается зерно, то Америка тут же реагирует повышением цен на мясо. Россия на это реагирует, условно говоря, через месяц, Казахстан – через полгода», – смеется Толукпаев. Поставки, правда, тоже B2B – на российские полки Aitas пока не зашел. «Вопрос полки очень непростой. Для этого нужна не только проработанная маркетинговая стратегия, но и хорошее страновое политическое лобби, которого у нас нет. Нужны развитые институты, которые могут адекватно отвечать на экспансию. Они к нам заходят, а мы к ним – нет, потому что они находят тысячу причин нас остановить, а у нас недостаточно хороших специалистов, которые могут аналогичные причины обосновать», – сетует Толукпаев.