В этом году культовому фильму Калыкбека Салыкова "Балкон" исполняется тридцать лет. На нём выросло не одно поколение казахстанцев, и в нём невероятно передан дух "оттепели" – когда ужасы сталинизма остались позади, и люди искренне верили в любовь и светлое будущее. Главный герой фильма – обаятельный бунтарь Айдар, прототипом для которого послужил Олжас Сулейменов. Следует вспомнить, что "Балкон" Салыкова – это, в общем-то, экранизация одноименной поэмы классика.

Гонял нас Папа (кандидат

наук педагогических),

лупил нас маленький гигант

ладошкой атлетической.

И мы сдавались,

Ели суп,

А он решал задачи,

кричал: "Вы что, росли в лесу?!

Я лично рос на даче".

Эти поэтические строки режиссёр "Балкона" перевел в кинематографические кадры практически полностью, сделав невозможное: не потеряв ничего важного из оригинала, передав при этом свой личный взгляд на действительно комическую ситуацию.

В фильме присутствуют как бы два пространства – Балкона (высокой культуры, образования) и Двора (низкой культуры – криминала, пьянства, здесь же ощипанные куры, овцы на перекрестке). Айдар – обитатель обоих этих пространств. Он достаточно образован, независим, и мог бы оставаться в пространстве "Балкона", но в конце фильма он бросит Женьке: "Ну и сиди на своём балконе, жри свои котлеты", а сам уходит в пространство "Двора" и улиц, потому что он здесь реализует своё лидерство, в пространстве "Брода", – пишет известный казахстанский киновед Гульнара Абикеева.

Один из самых колоритных персонажей картины – художник Солнцелов, который также имеет прообраз реально существующего человека. Им был художник Сергей Калмыков – личность, оказавшая колоссальное влияние на культуру Алматы, да и всего Казахстана.

В 1935 году Евгений Брусиловский увидел работы Калмыкова, и, будучи впечатленным ими, пригласил его в нынешний Академический театр оперы и балета имени Абая для работы в качестве художника-постановщика.

Композитора впечатлили лаконичность стиля Сергея Калмыкова и его техника создания декораций: так, с одной стороны могла быть декорация оперы "Кармен", а с другой – балета "Щелкунчик".

Несмотря на очевидный талант, ни театр, ни Алматы оказались не готовы к гению Калмыкова, который, как водится, значительно опередил своё время. Именно о нём Юрий Домбровский в романе "Факультет ненужных вещей" написал: "Двадцать первый век ему был уже ни к чему, он работал для двадцать второго". Вплоть до самой смерти художника он оставался непризнанным, хотя одну из своих самых лучших картин посвятил именно театру.

Художник смог передать доверчивую открытость природы, мгновенную радость, которая "бьется" в воздухе, милую сердцу привычность облика. Законченные реалистические картины С. Калмыкова вынесут любые обвинения. Можно писать гениальные крохотные фантазии, которые при увеличении оборачиваются монстрами дурного вкуса и живописной беспомощности. Сложнее делать работы в реалистическом ключе так же лихо, как самые смелые формальные вещи, – искусствовед Диляра Шарипова.

В фильме Салыкова именно он оказывает помощь раненому Айдару и произносит фразу, определяющую настроение всего фильма.

Есть деспот, который тиранит тело. Есть деспот, который тиранит душу. Есть деспот, который тиранит и душу, и тело. Имя первого тирана – власть имущих, имя второго – пастырь. Деспот, который тиранит и душу, и тело – толпа. Бойся толпы, человек!.

Однако Калыкбек Салыков не единственный, кто запечатлел образ Калмыкова в художественном произведении. В автобиографическом романе Дюсенбека Накипова "Круг пепла" в художнике Калмыке угадывается "последний авангардист первого призыва". Особо писатель останавливается на симбиозе личности Калмыка и кочевой культуры. Неслучайно о нём Накипов пишет: "…хаживал почти по-калмыцки странный и пестрый чудак Калмык…", "…чапан-камзол…", "степной Ван-Гог", "странный странник-шаман и гроссмейстер".

Ещё один интересный факт из жизни художника: в 1910 Калмыков приехал в Санкт-Петербург для учебы в школе живописи Званцевой. Одним из преподавателей школы был знаменитейший Кузьма Петров-Водкин. Самая его известная картина – "Купание красного коня" была вдохновлена полотном Сергея Калмыкова "Купание красных коней". Учитель дал высокую оценку творению своего ученика, и через два года подарил миру свою картину, для которой в качестве натурщика выступал алматинский художник.

К сведению будущих составителей моей монографии. На красном коне – наш милейший Кузьма Сергеевич изобразил меня… В образе томного юноши на этом знамени изображен я собственной персоной… Только ноги коротки от бедра. У меня в жизни длиннее, – писал Калмыков в своём дневнике.

Мы много говорим о том, каким был Калмыков, о его картинах, людях, на которых он оказал влияние, но каким же он был на самом деле, все равно остается загадкой. Чуть приоткрыть завесу этой тайны поможет портрет художника, сделанный его коллегой – Леонидом Леонтьевым – в 1946 году. На первый взгляд картина Леонтьева – не более чем парадный портрет, со стандартным сюжетом, когда художник задумчиво глядит вдаль, и отчетливо видны атрибуты его деятельности, чтобы каждому было понятно, кто изображен на полотне. Однако если всмотреться, то можно заметить ряд существенных отличий, меняющих восприятие портрета на 360 градусов. Во-первых, картине как будто чего-то не достает, она словно выхвачена из контекста, не завершена – это настроение было чрезвычайно близко самому Калмыкову, о чём Леонтьев не мог не знать. Далее, облик художника лишен любого подобия пафосности – да, конечно, Калмыков смотрит вдаль, но насколько его взгляд подвижен, как оживлено лицо! Такое ощущение, что художник вот-вот встанет, и, сжав свою папку посильнее, отправится в театр – наводить финальные штрихи в декорациях перед вечерним спектаклем. И даже то, что Калмыков изображен на портрете не в пестрых балахонах, а строгом костюме, да ещё и с орденом, уже не вернут вас к ощущению торжественной скуки.

…из глубины Вселенной смотрят миллионы глаз. И что они видят? Ползет и ползет по земле какая-то скучная одноцветная серая масса <…> и вдруг – как выстрел! –яркое красочное пятно: Это я вышел на улицу!, – так о себе говорил художник, чью уникальную личность мы сегодня лишь немного приоткрыли.