Высокая доля госкредитования может сделать займы для компаний вне госпрограмм дорогими, а также привести к дисбалансу рисков между банками и государством. Такое мнение LS высказал экономист, автор Telegram-канала Tengenomika, создатель сетевого издания EconomyKZ.org Руслан Султанов.

В Казахстане обеспокоены ростом участия государства в бизнесе, особенно в сфере коммерческого кредитования. С этими опасениями согласился и председатель Нацбанка Тимур Сулейменов, который отметил, что такая тенденция может вынудить БВУ активнее работать в сегменте потребительских займов.

Капитал уходит в госсектор

Собеседник LS подтвердил, что активное участие государства в кредитовании неизбежно корректирует стратегию фининститутов. Так, они начинают осторожнее относиться к рисковым проектам и перенаправляют ресурсы в сегменты с более предсказуемой доходностью и где риск разделен с государством. На его взгляд, казахстанский кейс подтверждает описанную ситуацию.

"За последние годы инвестиции в основной капитал (ИОК) выросли номинально втрое – с 6,1 до 19,4 трлн тенге. Однако реальный рост составил лишь 94%, а доля ИОК к ВВП снизилась. При этом квазигосударственный сектор и бюджетные средства формируют все более значимую часть инвестиций, в частности, квазигоссектор в 2023 году обеспечил 22% всех вложений в основной капитал, а бюджетные инвестиции выросли также до 22-23%. Это фактически смещает структуру накопления капитала в госсектор, что представляет структурный дисбаланс в модели накопления капитала. Банки реагируют рационально: инвестиционное кредитование сокращается, а портфель смещается в сторону потребкредитования, которое выросло более чем на 12 трлн тенге с 2022 по 2025 год – вдвое быстрее, чем выдача займов бизнесу", – обратил внимание Р. Султанов.

По его словам, госпрограммы (субсидирование, гарантирование, модели софинансирования) дополнительно усиливают такой тренд, поскольку они уменьшают риск и мотивируют БВУ работать в рамках установленных механизмов, а не через классический рыночный кредит. В качестве примера он привёл фонд "Даму", который в прошлом году поддержал 17 тыс. проектов субсидированием в 1 трлн тенге и обеспечил гарантии для 8 тыс. проектов на 310 млрд тенге. Таким образом, значимую часть рисков на себя взяло государство.

Экономист отметил, что в итоге возникает структурный сдвиг, когда банки становятся более консервативными, высокорискованные сегменты постепенно отступают, а значимая часть инвесткредитования концентрируется вокруг госпрограмм.

"Это не означает вытеснение банков, но меняет их стратегию: они все чаще ориентируются на проекты, где государство участвует в покрытии рисков. Это усиливает зависимость бизнеса от госпрограмм поддержки, закрепляя смещение капитала сторону государственных инструментов", – пояснил он.

Чем опасен рост доли госкредитования?

Также Р. Султанов рассказал, что рост доли госкредитования может сопровождаться несколькими рисками. Во-первых, это частичное вытеснение выдачи займов на рыночных условиях. По его словам, в таких случаях основная часть инвестиционных проектов реализуется через субсидии и гарантии, а спрос на классические рыночные кредиты снижается. В результате для компаний вне госпрограмм ссуды могут стать дороже, поскольку БВУ приходится закладывать премию за риск.

Во-вторых, асимметрия ответственности между банками и государством. Собеседник LS объяснил, что госгарантии уменьшают нагрузку на фининституты, однако делают решения менее чувствительными к реальной эффективности проектов.

"Появляется зависимость от параметров программы, а не от оценки бизнес-модели и рыночной эффективности проектов. Это формирует систему, где идёт рост кредитов, устойчивость которых опирается на господдержку, а не исключительно на бизнес-модель", – уточнил Р. Султанов.

В-третьих, происходит перераспределение стоимости ресурсов. То есть в условиях ограниченной долгосрочной ликвидности БВУ могут направлять длинные деньги преимущественно в программы с участием государства. В результате это повышает стоимость займов для бизнеса, не участвующего в господдержке.

"В итоге формируется сегментация рынка: участники госпрограмм получают доступнее и дешевле, вне программ – дороже и сложнее, инновационным и МСБ-проектам труднее получить чисто рыночный кредит. Чем выше доля госучастия, тем чувствительнее финсистема становится к бюджетным циклам и изменению правил господдержки", – отметил экономист.

Переосмыслят ли фининституты свою роль на рынке?

Между тем стратегия банков в таких условиях может сместиться в сторону адаптации, а не сокращения активности, предположил собеседник LS. Например, усиливается осторожность риск-менеджмента: долгосрочные капиталоемкие проекты рассматриваются преимущественно через механизмы субсидирования и гарантий.

Кроме того, фининституты обращают больше внимания ликвидным направлениям. То есть потребкредитование остается ключевым драйвером, а корпоративный сегмент ориентируется на проекты с гарантированными денежными потоками.

"Банки начнут развивать продукты встраивания в госпрограммы – портфельные гарантии, синдикации, проекты "60/40", совместное кредитование. Усиливается роль нефинансовых сервисов, таких как сопровождение проектов, консалтинг, цифровые решения для бизнеса. Таким образом, меняется не масштаб участия БВУ, а логика: риск-политика становится более консервативной, а продуктовая линейка – более ориентированной на инструменты, где часть риска разделена с государством", – отметил Р. Султанов.

Отвечая на вопрос о том, какие механизмы вовлечения средств банков в финансирование экономики могли бы минимизировать дисбалансы, экономист озвучил наиболее оптимальный вариант. Это инструменты, которые не вмешиваются в ценообразование, а работают через грамотное распределение рисков. А именно портфельные гарантии с частичным покрытием риска (30-50%), совместное кредитование и синдикации, проектное финансирование на базе будущих денежных потоков, а также развитие механизмов долгосрочной ликвидности (инфраструктурные облигации, фонды длинных денег, секьюритизация).

"Преимущества таких инструментов в том, что банки сохраняют стимулы к тщательному анализу, а предприниматели получают доступ к длинным ресурсам. В то же время государство уменьшает бюджетную нагрузку, и рыночная ставка остается рыночной. Это превращает государство в катализатор рынка, а не в его замену. Финансовая система становится менее чувствительной к бюджетным циклам и более устойчивой", – объяснил собеседник LS.

Что касается зарубежного опыта, то экономист указал на то, что в стране его любят изучать, однако не умеют удачно внедрять.

"Вопрос, как его правильно понять, осознать подходы и причины применения и уже затем эффективно реализовать. Опыт есть и частичного гарантирования, когда государство покрывает часть рисков и не вмешивается в ценообразование. Банки в данном случае отвечают за качество оценки. Другая практика – это когда госбанк обеспечивает длинную ликвидность, а выдача через коммерческие БВУ осуществляется. В иных случаях уже государственные институты так же участвуют, как кредиторы, но основную роль играет частный капитал", – считает он.

При этом, на его взгляд, важно участь ошибки, которых стоит избегать – в частности, чрезмерного субсидирования ставок, полного перекладывания риска на государства, создания программ, вытесняющих рыночное кредитование, и превращения госинститутов в прямых конкурентов БВУ.

"Казахстану важна модель партнёрства, а не замещения", – подчеркнул Р. Султанов.

Что стимулирует БВУ активнее финансировать бизнес?

По его мнению, ключевым фактором для этого является стабильность и предсказуемость экономической политики, так как именно это позволяет банкам и предпринимателям выстраивать долгосрочные стратегии, оценивать риски и планировать инвестиционную активность. Экономист подчеркнул, что чем меньше частых и неожиданных изменений в налогах, регулировании и условиях доступа к финансированию, тем ниже неопределенность и тем выше готовность БВУ к долгосрочному кредитованию.

Также не менее важным является укрепление институциональных гарантий и баланса прав кредиторов и заемщиков, добавил экономист.

"Речь идёт не только о защите интересов банков, но и о создании прозрачной и предсказуемой системы для обеих сторон: эффективные процедуры банкротства, быстрые и компетентные решения экономических судов, стандартизированные правила обращения залога, понятные и справедливые механизмы урегулирования споров. Это снижает трансакционные издержки, уменьшает риск-премию и делает ссуду дешевле и доступнее. При этом предприниматели получают уверенность в отсутствии произвольных решений и непрозрачных требований, а банки – уверенность в возвратности капитала", – пояснил он.

Помимо этого, на его взгляд, значимым элементом является реформа инструментов оценки проектов, включая стандартизацию требований к бизнес-планам, финансовым моделям, раскрытию информации и качеству проектной документации. Собеседник LS объяснил, что это позволит сократить асимметрию информации между БВУ и МСБ, уменьшить риски и повысить вероятность получения займа без субсидий.

"Наконец, важным фактором выступает развитие инфраструктуры долгосрочной ликвидности – рынка корпоративных и инфраструктурных облигаций, секьюритизации, фондов длинных денег. Для банков это ключевой источник ресурсов для инвесткредитования вне госпрограмм. Если реализовать эти реформы в совокупности, то можно создать среду, в которой банки могут активнее выдавать займы бизнесу, опираясь на рыночные стимулы, а не на государственные субсидии и гарантии", – заключил Р. Султанов.

Напомним, на заседании правительства председатель Нацбанка Тимур Сулейменов анонсировал планы по принятию мер для вовлечения средств БВУ в финансирование экономики.